1. ДИВЕРСАНТ

Никогда, никогда не задавайтесь вопросом, кто такой Василий Смелянский. Ответ слишком громоздок, а это значит, что, в сущности, ответа нет.

Развернув над собою парашют демонстративного нигилизма, раскачиваясь, по собственному выражению, "на бретельках здравого смысла", Смелянский постоянно метит приземлиться за границей понятного. Вообще, переходить границы — его конёк. Выражаясь высоким штилем — стезя. Он нарушает их постоянно. Не только внешне, но и внутри себя, переходя от поэзии к живописи, от философии к телерекламе, от восхищения Есениным к отрицанию Достоевского. От... и до.

Ю.М. Лотман однажды заметил, что с точки зрения строгой логики стихотворный текст — нонсенс. Самое может быть удивительное в искусстве то, что оно вообще существует. Но это возможно лишь за счёт нарушения границ — логики, традиции, орфографии...

Постоянно нарушающий государственный суверенитет не-понятого и не-понятного, Василий Смелянский — безусловный художественно-эстетический диверсант. И, в качестве такового, должен быть то ли немедленно арестован, то ли поставлен на пьедестал, то ли публично высечен на базарной площади в ближайшее воскресение.

2. СЛОЖЕНИЕ И ВЫЧИТАНИЕ

Как и полагается диверсанту, Василий начинён разнообразными взрывчатыми веществами. Весьма опасными. Причём, не только для нас, смертных.

Любое новое, хочет оно того или нет, отрицает старое. Дети — родителей, Пушкин — Радищева, Врубель — Васнецова. Но ещё лет сто назад художественная культура развивалась как идиллический снежный ком — налипанием. Ныне — как промышленный карьер: при помощи взрывных работ.

Искусство — по определению — антимилитаристично. Его взрывы — мирные. Василий Смелянский среди тех, кто взрывая, проверяет устои традиций на прочность. И правильно делает, — среди этих, так называемых, устоев немало потерявших своё конструктивное значение, пустотелых и просто прогнивших. Рухнут — туда им и дорога.

Однако, и мирный взрыв сопровождают меры безопасности, вой сирен. Одно дело — пересмотр традиций, другое — их подрыв. Такие штуки могут быть опасны для самого подрывника.

3. ИНВЕРСИЯ АБСУРДА

Глубокие реки не меряют палкой. Бросаем лот. Результат первого же замера: парадокс. Парадокс — как метод. "Всё не так" — как принцип.

Чтобы пересечь госграницу, нужно обмануть пограничников. Чтобы пересечь границу понимаемого, нужно обмануть привычную логику. Смелянский так и поступает. И в текстовых стихографиях, и в своих, как он их называет, "стихографиях в технике виртуальная живопись".

Всем известно, что тема "гений и вечность" — огромна, как Сахара, и глубока, как Марианская впадина. Смелянский умещает её в "ДРАМЕ ФОРС-МАЖОР", два персонажа которой произносят ровно шесть слов (считая междометия и предлоги).

Всем известно, что Президент владеет приёмами рукопашного боя. Смелянский помещает "человека, очень похожего на Президента" в соответствующее одеяние — то ли кимоно, то ли доспехи, то ли халат. Но сотканный из... его же собственных изображений.

Всем известно, что Голгофа — это либо один крест, либо три. А у Смелянского — два.

Конечно, любая метафора хоть немного — парадокс. Но когда некто Нищий Духом в одном из стихов Смелянского взывает: "кто-нибудь! доплатите меня до человека!" — это, пожалуй, больше чем метафорическая парадоксальность.

Правило гласит, что любая мысль при определённых условиях становится абсурдом. Возникает впечатление, что Василий идёт обратным путём: создаёт абсурду условия, превращающие его в мысль.

 

4. МЫСЛЬ ИЗРЕЧЁННАЯ ЕСТЬ ЧУШЬ?

Живая мысль — как живая рыба — бьётся, сгибая хвост к голове, раздувая полости жабр. Информационные кулинары режут её и бросают кусками на сковородку общепринятых смысловых контекстов. Рыба-мысль ещё бьётся: нет-нет, да и вздрогнет в конвульсии один из кусков. Но вот она прожаривается, покрывается хрустящей золотистой корочкой и — извольте, кушать подано.

Эстетично. Вкусно. Но ведь это не мысль, а труп. Не суть, а чушь.

Игнорируя общекультурные сковородки, Василий стремится набить рот воспринимающего живой, сырой, наполненной кровью рыбой. Дикость? А хоть бы и так. Положа руку на сердце, цельность мировосприятия так называемых примитивных культур намного ли примитивнее "цивилизованного" сознания? Стремление вернуться к этой дикой цельности — подумайте — такая ли дикость?

И вот в стихографии "КОЕ-КАКИЕ СООБРАЖЕНИЯ ПО ПОВОДУ ВОЛИ" прямо просматривается стилистика наскальной живописи — словно хтонический стон первокультурной символики.

Но.

Но крах восприятия мира воспринимается как мировой крах. Апокалипсис — одно из устойчивых настроений в работах Смелянского. И если это не всемирный, то, по крайней мере, — личностный, психологический апокалипсис. Да и есть ли здесь граница? Стирание или полустирание форм, неожиданные стыки и сломы, — приметы пугающей мысли "вживую". Что это: "сотри случайные черты и ты увидишь — мир прекрасен", или "на твой безумный мир один ответ — отказ"? И то и другое. Наверное.

Можно ли существовать в таком состоянии продолжительно? Не знаю... В этом то и опасность взрывов-разрывов психики современного человека. Во всяком случае, она была разорвана не искусством, не художниками и не поэтами. Именно — не художниками и не поэтами.


5. ТЕМА ДЛЯ ТОСТА

Никогда, никогда не задавайтесь вопросом, кто такой Василий Смелянский... Одна из ведущих мыслей Зигмунда Фрейда заключается в том, что человеку свойственно прятаться от себя самого. Потенциал развития личности — тем более творческой — в энергии и динамике самопознания.

Чего-чего, а энергии Смелянскому не занимать. Тигр по году рождения, лидер по характеру, он обладает выраженным вертикальным темпераментом, который трудно обойти и ещё труднее перепрыгнуть. Смелянский — как ни кинь — явление. Жук в муравейнике. Сам себе режиссёр, менеджер и продюсер, он постоянно командует сам себе: вперёд и выше!

В этом есть что-то от технологии раскрутки эстрадных звёзд. Хорошо это или плохо?

Когда-то — в конце восьмидесятых — поэт Василий Смелянский собирал на свои выступления стадионы. Нынче стихо-виртуально-графический художник Василий Смелянский эффектно выставляется во Дворце Спорта. Вопрос лишь в том, насколько "эстрадное" составляющая соответствует принципиально не-сценичному, опирающемуся на созерцание изобразительному творчеству:
"Розу люблю иранскую, но серенький можжевельник мне ближе по иерархии за то, что цвесть тяжелее." Хотя цитируемый Вознесенский — не Бог весть какой авторитет. Можно и поавторитетнее: "Свеется тело душевное, восстаёт тело духовное" (Коринф. XV, 44).

Во всяком случае, нарушители границ интереснее добровольных суровых пограничников, грозящих пальчиком: не сметь переступать! Здесь граница искусства!.. Будто кто знает, где она проходит.

Человеку свойственно прятаться от самого себя. Но Подсознательный Человек всё время шепчет Человеку Сознательному: найди меня. Найди новые сочетания слов, форм и фактур, чтобы выразить то, что я есть на самом деле, вне принятых рамок и границ. "Поверх барьеров", как формулировал молодой Борис Пастернак.

Диверсантские качества Смелянского, проявляющиеся в стихах, компьютерных листах, бесшабашных интервью и внешнем облике — лишь разнонаправленные векторы поиска.
Куда он ведёт — тема не для текста, а для тоста, направленного в будущую судьбу, смысл которой неясен никому из живущих. 

 
Первая публикация эссе — в виде графических листов на выставочных щитах совместной экспозиции В. Смелянского и А. Старцева в Челябинском Дворце Спорта «Юность» в рамках АРТ-ШОУ 2000 городского фестиваля фестивалей «ГОРОД МАСТЕРОВ» с 01.06.2000